Трудно принадлежать себе в Москве, которая претендует на тебя целиком и полностью. Туда, сюда, и это, и то - столько всего сразу, что хоть разорвись. Нужна какая-то большая цельность, чтобы не теряться и не разбрасываться. В то же время внутренняя гармония обретается тогда, когда внимание с себя переключаешь на ближнего, и в этот момент парадоксальным образом вдруг возвращаешь себя себе и снова в порядке. Всё больше прихожу к выводу, что где парадокс, там и истина недалеко...
пятница, 04 сентября 2009
В искусстве аморальна только пошлость
четверг, 03 сентября 2009
Иногда мне кажется, что по ту сторону будет лишь один вопрос: "Сделал ли ты всё, что мог?". И лишь один ответ: "Нет".
Информопоток поначалу сносит, но что-то таки удаётся выловить.
Невероятно, но до России-таки добрался последний мульт Миядзаки - не прошло и двух лет, подумать только! Наконец-то можно будет увидеть на большом экране вместо бледной видеокамерной копии. А мы Поньо в дороге часто вспоминали
Настоящий подарок к возвращению.
Вдруг материализовался новый композиторский конкурс прямо в стенах родной консерватории, да с таким огромным бюджетом, что как-то боязно даже. Интересно, что конкурсы теперь стали размножаться методом клонирования - по одному "Шагу влево" на каждый ансамбль солистов. С одной стороны, это вроде бы гораздо лучше, чем один, с другой, такое однообразие составов меня лично огорчает, поскольку сама идея ансамбля солистов мне по-прежнему не кажется отличным и тем более единственным вариантом. Но пока, похоже, дело у нас обстоит так, что либо ты пишешь для ансамбля солистов и, если произведение того стоит, исполняешься, либо не пишешь и сам ищешь себе залы, исполнителей и публику.
Вообще же культурная жизнь радует. То вдруг Крамба сыграют тихо, без шума, просто так, то целый ряд интереснейших концертов Ансамбля Новой Музыки, осваивающих новые композиторские имена, то даже "Воццек" в Большом, да и Курентзис там же. Похоже, ситуация с современной музыкой меняется к лучшему.
Окунувшись чуть-чуть после культурного вакуума в спасительный Интернет, не могу отделаться от ощущения "зубастости" современного искусства. Смог "укусить" зрителя - и ты в игре. Нет - гуляй. Музыка, поэзия, драма, кино как будто бы слились в едином кусачем порыве. Прокофьев в молодости тоже писал "собачек", но ему быстро надоело. С другой стороны, мне ведь и самому нравится, когда меня "кусают", а то вяло как-то. Хотя, впрочем, нет, ещё больше я люблю, когда меня "погружают". Во что-то, что как бы существовало до меня и будет существовать после меня. Но погружают чаще всего в болото, а в фактурно-выпуклом, щербатом, как бы тянущемся за тобой руками из материи то и дело мелькнёт что-то живое, настоящее. Но обычно так удаётся "осалить" лишь болью и тоской, которую порой так мучительно хочется с кем-то разделить, а каким-то потусторонним знанием не укусишь, скорее уж разверзнешь... Одним словом, хочется ронять стену, а не тыкать пальцем, бултыхать в море, а не царапать уксусом, катапультировать в небо, а не делать мазок. Таки ведь, наверное, всем хочется?
Невероятно, но до России-таки добрался последний мульт Миядзаки - не прошло и двух лет, подумать только! Наконец-то можно будет увидеть на большом экране вместо бледной видеокамерной копии. А мы Поньо в дороге часто вспоминали
Настоящий подарок к возвращению.Вдруг материализовался новый композиторский конкурс прямо в стенах родной консерватории, да с таким огромным бюджетом, что как-то боязно даже. Интересно, что конкурсы теперь стали размножаться методом клонирования - по одному "Шагу влево" на каждый ансамбль солистов. С одной стороны, это вроде бы гораздо лучше, чем один, с другой, такое однообразие составов меня лично огорчает, поскольку сама идея ансамбля солистов мне по-прежнему не кажется отличным и тем более единственным вариантом. Но пока, похоже, дело у нас обстоит так, что либо ты пишешь для ансамбля солистов и, если произведение того стоит, исполняешься, либо не пишешь и сам ищешь себе залы, исполнителей и публику.
Вообще же культурная жизнь радует. То вдруг Крамба сыграют тихо, без шума, просто так, то целый ряд интереснейших концертов Ансамбля Новой Музыки, осваивающих новые композиторские имена, то даже "Воццек" в Большом, да и Курентзис там же. Похоже, ситуация с современной музыкой меняется к лучшему.
Окунувшись чуть-чуть после культурного вакуума в спасительный Интернет, не могу отделаться от ощущения "зубастости" современного искусства. Смог "укусить" зрителя - и ты в игре. Нет - гуляй. Музыка, поэзия, драма, кино как будто бы слились в едином кусачем порыве. Прокофьев в молодости тоже писал "собачек", но ему быстро надоело. С другой стороны, мне ведь и самому нравится, когда меня "кусают", а то вяло как-то. Хотя, впрочем, нет, ещё больше я люблю, когда меня "погружают". Во что-то, что как бы существовало до меня и будет существовать после меня. Но погружают чаще всего в болото, а в фактурно-выпуклом, щербатом, как бы тянущемся за тобой руками из материи то и дело мелькнёт что-то живое, настоящее. Но обычно так удаётся "осалить" лишь болью и тоской, которую порой так мучительно хочется с кем-то разделить, а каким-то потусторонним знанием не укусишь, скорее уж разверзнешь... Одним словом, хочется ронять стену, а не тыкать пальцем, бултыхать в море, а не царапать уксусом, катапультировать в небо, а не делать мазок. Таки ведь, наверное, всем хочется?
Ошеломляюще странной представляется привокзальная столица дикарю, больше полутора месяцев проведшему далеко-далеко - на природе, в горах, в море под дождями, ветрами и палящим солнцем. Невероятно замученные, осунувшиеся лица, какие не увидишь ни в одном городе России и Украины. Парад калек. Каждый второй обсуждает по мобильному вопросы наступления конца света. По дороге же от вокзала слепит глаза неслыханная, неприличная роскошь автомобилей, одежд, магазинов и тысяч огней. Кажется, это единственный город, где никто не экономит электричество и воду. И все разговоры о деньгах и наглости москалей, слышанные по дороге краем уха, становятся как-то выпуклее. А потом почти сразу привыкаешь, радуешься, что всё это твоё, покрываешься жирком самодовольства, и уже ничего не хочется делать - хлоп-хлоп, где вы там, слуги? От вокзала до спального района проезжаешь как бы с десяток городов, и от размеров и количеств мутит и гложет. Хорошо бы не забыть это ощущение, не проваливаться в летаргический сон, столь естественный здесь, а использовать богатство возможностей для терпеливого, теневого и целенаправленного подкопа и подрыва устоев общества потребления устоями верности тому, что нельзя купить.
пятница, 28 августа 2009
А всё же до чего приятно и вместе с тем странно, тихо сидя в уголке мира, неторопливо вытачивать Requiem примерно тем же манером, что вода камень. Приятно всё время пребывать в чём-то большем, чем ты, удивляясь тому, что вместе с тем это большее пребывает внутри тебя. Бывает, коллеги мои жалуются на недостаток внимания, что мне не совсем понятно - разве не проще слушать внутренние звёзды, забившись в глубокую нору, где нигде и никого?
Меня скорее пугает мысль о том, что когда-нибудь это может измениться, и за все свои внутрипочвенные изыскания придётся отвечать. Но в то же время нору за собой всегда можно сохранить, как делает, к примеру, человек с говорящей фамилией Нор-штейн. Он, конечно, показывается иногда на глаза публике, и даже достаточно часто, но это вовсе не мешает ему сидеть тихонько в своей обители и годами отрисовывать бесконечную "Шинель". Может, в этом есть и некая жадность творца, которому процесс оказывается дороже результата, но всё же такие результаты стоят таких ожиданий.
Кап-кап.
Меня скорее пугает мысль о том, что когда-нибудь это может измениться, и за все свои внутрипочвенные изыскания придётся отвечать. Но в то же время нору за собой всегда можно сохранить, как делает, к примеру, человек с говорящей фамилией Нор-штейн. Он, конечно, показывается иногда на глаза публике, и даже достаточно часто, но это вовсе не мешает ему сидеть тихонько в своей обители и годами отрисовывать бесконечную "Шинель". Может, в этом есть и некая жадность творца, которому процесс оказывается дороже результата, но всё же такие результаты стоят таких ожиданий.
Кап-кап.
перед бурей двери настежь
и смотреть из мрака спальни
как спасается кусок дерева
проходящие соседи
не заметят в темном доме
неподвижного наблюдателя
в ожидании картины
не вселенского потопа
но какого-то наводнения
старых истин новым смыслом
обновление привычки
незаштопанного сочувствияGthtl ,eht
и смотреть из мрака спальни
как спасается кусок дерева
проходящие соседи
не заметят в темном доме
неподвижного наблюдателя
в ожидании картины
не вселенского потопа
но какого-то наводнения
старых истин новым смыслом
обновление привычки
незаштопанного сочувствияGthtl ,eht
Стреляют фейерверки, будто бьют в большой барабан. Море полётно - касаешься только его, легче воздуха кажутся крылья. Камни хранят память о тех, кого с нами нет. Их мохнатые спины - отличные трамплины. Тот странный момент-век, когда для полета не нужен разбег. Выплывешь из стен прозрачности - а там человек. Солнце рисует узоры на кожных покровах смуглых. Пить не хочется - хочется слушать великанов мудрых. Веки соединены египетским пунктиром. Спина к спине довольствоваться миром.
воскресенье, 02 августа 2009
Люди, как правило, не очень любят различного рода выделения. Петр Петрович терпеть не мог выделения вокальные. Когда певец набухал лицом, вдавливал руки в грудь и делал глаза спаниеля, у Петра Петровича случалась одышка. Когда какой-нибудь слог вдруг выстреливал в зал чеховским ружьем, у Петра Петровича случались острые желудочные колики. Когда исполнитель с лицом заговорщика скульптурил атланты согласных, Петр Петрович чувствовал себя в 6-м классе на уроке алгебры. Быть может, поэтому Петр Петрович недолюбливал пение, хотя сам при гостях, бывало, певал отменно.
Удивительно, но скучать можно даже по метро.
Смотрели на украинском серию South Park про мормонов. Пришли к выводу, что South Park нужно смотреть только на украинском.
Когда дорога вдруг вынырнула на кажущийся бесконечным мост через Днепр, на другом конце которого сиял, бил фонтанами и переливался под солнцем современный, наливной, почти хай-тековский Днепропетровск, мураши на коже сплясали танго.
В окружении сотен километров лесов-полей-и-рек и бесконечного, всегда разного неба очень странно вспоминать некоторые свои дневниковые записи и внутренние споры. Кажется, что не может быть никаких осмысленных эстетических диспутов, а единственная ценность - свобода. Если делаешь что-то с внутренней свободой, делаешь то, что только ты можешь сделать, и никаких иных оснований не нужно. Маленькому человеку в большом мире странно делать что-то незначительное, неполноценное, рутинное, меньшее его самого, когда есть возможность ответить миру песнями о нём и тем как-то примириться с такой разницей в размерах и значении, воссоединиться с природой сердцем и умом, найти в себе то же начало, тот же источник жизни, который есть всё во всём.
Не говоря уже о том, что Интернет вообще обладает странной властью оглуплять пишущего эти строки, видимо, сочетанием крайней спешки, огромного потока информации и письменной речи. Посмотришь подчас на некоторые собственные комментарии и изумишься - вроде ведь не пуста черепушка, однако же вот наглядные подтверждения обратного. Прочь, прочь из виртуального плена к Чёрному морю!
Смотрели на украинском серию South Park про мормонов. Пришли к выводу, что South Park нужно смотреть только на украинском.
Когда дорога вдруг вынырнула на кажущийся бесконечным мост через Днепр, на другом конце которого сиял, бил фонтанами и переливался под солнцем современный, наливной, почти хай-тековский Днепропетровск, мураши на коже сплясали танго.
В окружении сотен километров лесов-полей-и-рек и бесконечного, всегда разного неба очень странно вспоминать некоторые свои дневниковые записи и внутренние споры. Кажется, что не может быть никаких осмысленных эстетических диспутов, а единственная ценность - свобода. Если делаешь что-то с внутренней свободой, делаешь то, что только ты можешь сделать, и никаких иных оснований не нужно. Маленькому человеку в большом мире странно делать что-то незначительное, неполноценное, рутинное, меньшее его самого, когда есть возможность ответить миру песнями о нём и тем как-то примириться с такой разницей в размерах и значении, воссоединиться с природой сердцем и умом, найти в себе то же начало, тот же источник жизни, который есть всё во всём.
Не говоря уже о том, что Интернет вообще обладает странной властью оглуплять пишущего эти строки, видимо, сочетанием крайней спешки, огромного потока информации и письменной речи. Посмотришь подчас на некоторые собственные комментарии и изумишься - вроде ведь не пуста черепушка, однако же вот наглядные подтверждения обратного. Прочь, прочь из виртуального плена к Чёрному морю!
25 июля, Белгород:
Город начинается не с белой таблички с названием города, город начинается с первым фонарем.
Дорога не может всё время идти вверх - когда-нибудь она обязательно пойдет вниз.
В Орловскую область въезжаешь как за границу - вдруг появляется обочина с нормальным асфальтом. А дорога из Коренной пустыни в Курск и вовсе ассоциируется с американскими хайвеями - Москва меркнет. Неужто качество дорог прямо пропорционально их южности?
27 июля, Харьков:
Много падали. Не мы с велосипедов, а зверюшек на дорогах. Каждый раз очень жалко эти несмышлёные пушистые комки. Впрочем, человеческих могил у дорог не меньше.
Влюблён в Украину. Уже вчера она одарила нас фантастическим закатом, бескрайними полями подсолнухов, сырно-жёлтым гоголевским месяцем, цепляющим крыши хуторов. Здесь как будто ещё вольнее и просторнее.
Город начинается не с белой таблички с названием города, город начинается с первым фонарем.
Дорога не может всё время идти вверх - когда-нибудь она обязательно пойдет вниз.
В Орловскую область въезжаешь как за границу - вдруг появляется обочина с нормальным асфальтом. А дорога из Коренной пустыни в Курск и вовсе ассоциируется с американскими хайвеями - Москва меркнет. Неужто качество дорог прямо пропорционально их южности?
27 июля, Харьков:
Много падали. Не мы с велосипедов, а зверюшек на дорогах. Каждый раз очень жалко эти несмышлёные пушистые комки. Впрочем, человеческих могил у дорог не меньше.
Влюблён в Украину. Уже вчера она одарила нас фантастическим закатом, бескрайними полями подсолнухов, сырно-жёлтым гоголевским месяцем, цепляющим крыши хуторов. Здесь как будто ещё вольнее и просторнее.
воскресенье, 12 июля 2009
15:36
Доступ к записи ограничен
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
суббота, 11 июля 2009
Один инспектор очень любил Брамса. Настолько любил, что каждый раз, приходя с проверкой, не выдерживал и первым делом громовым голосом спрашивал:
- Брамс?!
Проверяемый чиновник после сих слов обычно делался бледным, весь как-то вытягивался кверху и с оттопыренными руками восклицал:
- Так точно-с! Брал-с!
Ну, после чего, как правило, шли уже объятия и целования.
- Брамс?!
Проверяемый чиновник после сих слов обычно делался бледным, весь как-то вытягивался кверху и с оттопыренными руками восклицал:
- Так точно-с! Брал-с!
Ну, после чего, как правило, шли уже объятия и целования.
Правоногий немец объединился с левоногим итальянцем и обыгрывал(и) меня в футбол.
"Маша и медведи" отменили концерт в клубе "Точка" за антифашистскую направленность последнего.
Смотрели запоем фильмы Ханеке, в одном из которых детективный сюжет раскрывался с помощью расстановок Хеллингера.
И это всё только сегодня. Что это со мной?
"Маша и медведи" отменили концерт в клубе "Точка" за антифашистскую направленность последнего.
Смотрели запоем фильмы Ханеке, в одном из которых детективный сюжет раскрывался с помощью расстановок Хеллингера.
И это всё только сегодня. Что это со мной?
пятница, 10 июля 2009
среда, 08 июля 2009
вторник, 07 июля 2009
поэтому можешь ты не быть,
но гражданином быть обязан
но гражданином быть обязан
Хорошее пишется сердцем
Некоторое время назад нашёл у Томаса Манна удивительный ответ на мою запись о современных исполнительских приемах, применимую заодно и к глиссандо Ксенакиса:
"Приведу пример, всегда особенно впечатлявший мою гуманную боязливость и неизменно служивший враждебной критике предметом нападок и насмешек. Сначала, однако, нужно заметить следующее. Мы все знаем, что первая задача, самопервейшее достижение музыки состояло в том, что она денатурализировала звук, ограничила пение, по-видимому, скользившее в первобытные прачеловеческие времена по многим делениям звуковой шкалы, одной-единственной ступенью и отторгла у хаоса звуковую систему. Ясно, что регулирующая классификация звуков явилась предпосылкой и первым самоутверждением того, что мы зовём музыкой. На этой ранней ступени, так сказать, натуралистическим атавизмом, варварским рудиментом домузыкальной эры застряло глиссандо - прием, которым по причинам, неотъемлемым от идеи культуры, нужно пользоваться с вящей осторожностью и в котором я всегда усматривал какое-то антикультурное, даже антигуманное начало. Я здесь имею в виду если не предпочтение, то во всяком случае повышенный интерес Леверкюна к блужданию по тональностям, к глиссандо, по крайней мере в этом опусе, "Апокалипсисе", где картины ужасов являются, впрочем, соблазнительнейшим и вместе с тем законнейшим поводом к применению этого дикого приема. Как страшно в том месте, где четыре голоса престола велят явиться четырем ангелам смерти, скашивающим своими косами коня и всадника, императора и папу и треть человечества, глиссандо ведущих здесь тему тромбонов - это разрушительное снование по семи переменяемым позициям инструмента! Вой в роли темы - как это страшно! И какую акустическую панику создают повторные глиссандо литавр, то ли музыкальный, то ли шумовой эффект, получаемый в самый момент игры настройкой на различные ступени тональности. От этих звуков мороз подирает по коже. Но самое потрясающее - применение глиссандо к человеческому голосу, первому объекту музыкального упорядочения, вырванному из первобытного состояния разнотонного воя, - возврат, стало быть, к этому первобытному состоянию, - в жутких хорах "Апокалипсиса" о снятии седьмой печати, о почернении солнца, о кровоточащей луне, о кораблях, опрокидывающихся среди свалки кричащих людей."
Томас Манн. "Доктор Фаустус".
"Приведу пример, всегда особенно впечатлявший мою гуманную боязливость и неизменно служивший враждебной критике предметом нападок и насмешек. Сначала, однако, нужно заметить следующее. Мы все знаем, что первая задача, самопервейшее достижение музыки состояло в том, что она денатурализировала звук, ограничила пение, по-видимому, скользившее в первобытные прачеловеческие времена по многим делениям звуковой шкалы, одной-единственной ступенью и отторгла у хаоса звуковую систему. Ясно, что регулирующая классификация звуков явилась предпосылкой и первым самоутверждением того, что мы зовём музыкой. На этой ранней ступени, так сказать, натуралистическим атавизмом, варварским рудиментом домузыкальной эры застряло глиссандо - прием, которым по причинам, неотъемлемым от идеи культуры, нужно пользоваться с вящей осторожностью и в котором я всегда усматривал какое-то антикультурное, даже антигуманное начало. Я здесь имею в виду если не предпочтение, то во всяком случае повышенный интерес Леверкюна к блужданию по тональностям, к глиссандо, по крайней мере в этом опусе, "Апокалипсисе", где картины ужасов являются, впрочем, соблазнительнейшим и вместе с тем законнейшим поводом к применению этого дикого приема. Как страшно в том месте, где четыре голоса престола велят явиться четырем ангелам смерти, скашивающим своими косами коня и всадника, императора и папу и треть человечества, глиссандо ведущих здесь тему тромбонов - это разрушительное снование по семи переменяемым позициям инструмента! Вой в роли темы - как это страшно! И какую акустическую панику создают повторные глиссандо литавр, то ли музыкальный, то ли шумовой эффект, получаемый в самый момент игры настройкой на различные ступени тональности. От этих звуков мороз подирает по коже. Но самое потрясающее - применение глиссандо к человеческому голосу, первому объекту музыкального упорядочения, вырванному из первобытного состояния разнотонного воя, - возврат, стало быть, к этому первобытному состоянию, - в жутких хорах "Апокалипсиса" о снятии седьмой печати, о почернении солнца, о кровоточащей луне, о кораблях, опрокидывающихся среди свалки кричащих людей."
Томас Манн. "Доктор Фаустус".
суббота, 27 июня 2009
Фильм не отпускает, и утро началось с того же, чем закончился вечер - с обсуждения фильма. Я обнаружил, что в Рунете пока не появилось ни одного отзыва, хоть как-то передающего наше видение фильма, поэтому нужно всё же написать основные мысли, чтоб были. Итак:
читать дальше
читать дальше