И создал человек конвейер, и сказал, что это хорошо. С тех пор он пытается сделать так, чтобы конвейер был везде - в роддоме, в школе, в офисе, в искусстве, в церкви, на кладбище. Последнего не избежать, но пока я жив, я не хочу быть частью конвейера.
Интересно, что иногда достаточно хотя бы несколько минут побыть в тишине, ничего не делая и ни о чём не думая, как всё внутри автоматически приходит в норму, суета исчезает и сама собой приходит молитва. Всегда кажется, что нужно как-то напрягаться, пробиваться к этому миру в душе, а на деле нужно, наоборот, отпуститься...
Точно следуя намеченному плану, увеличиваю в новой пьесе количество музыкальных событий на единицу времени, так сразу обнаружилась одна техническая проблема - когда я собственную партитуру внутренним слухом проигрываю, я не могу за всем сразу уследить, я не могу её себе целиком представить. Получается достаточно забавное ощущение, что я как ваятель скульптуры, которая лежит на боку, высотой метров в 500, и увидит он её только тогда, когда вертолёт поставит её вертикально, а покамест ползает туда-сюда и рюшечки выпиливает.
пятница, 13 ноября 2009
Иногда я пишу музыку как копаю лопатой землю, сам не зная, куда, зачем и сколько копать. А иногда я пишу музыку как строю здание, точно зная, каким оно должно получиться и постепенно выясняя, какой кирпич куда нужно для этого положить. Первое я бы назвал свободным экспериментом и ремеслом, второе - осознанным зодчеством и искусством. Второе немыслимо без первого, но первое существует ради второго.
четверг, 12 ноября 2009
вторник, 10 ноября 2009
Не знаю, особенность ли это только нашего менталитета, но ведь и восприятие очень зависит от Станиславского "верю/не верю". Если верю я, что автор действительно этим жил, то сразу и воспринимаю то, что он делал. Считал я когда-то, к примеру, что Штокхаузен всех за нос водит, и чихал на музыку его. Потом узнал, что всё всерьёз, чего это стоило, какие там искания, напряжение мысли и т.п., и сразу совсем другое отношение. И где оно, чисто эстетическое восприятие, спрашивается? Эх...
Обсуждали сегодня "Антихриста", и я вдруг подумал, что художник отличается тем, что с ним можно строить индивидуальные отношения. Так или иначе я в постоянном внутреннем диалоге с, в частности, Ларсом фон Триером, как и с множеством других художников. Вот, к примеру, понравился мне фильм "Царь", у меня там выстраиваются глубокие и интимные личные отношения с Мамоновым и Янковским, немного и с другими актёрами, но про личность Лунгина я практически ничего не могу сказать, разве что похвалить за то, что даёт актёрам играть. Это кино актёрское, а не режиссёрское, режиссёр там не открывает себя как личность. Совсем яркий антипример - рекламные плакаты, где выражения лиц людей не выражают вообще ничего. Может быть, они и вовсе восковые? И так и должно быть, потому что реклама - натюрморт, где на первом плане вещь, а человек лишь незначительное обрамление. А, скажем, Тарковский с самого начала весь наизнанку. И это очень подкупает - человек хочет тебе что-то важное сказать, и ты тоже можешь изнутри отвечать ему. Помню, Кнайфель говорил мне, что со всеми ними - с Бахом, с Моцартом, со Стравинским - непременно нужно разговаривать, они прекрасные собеседники, и это счастье, что мы можем к ним в любой момент обратиться. И не имеет значения, живы они в данный момент или нет.
Что делает возможным такой диалог? Прежде всего глубокая внутренняя решимость самого автора открыться незнакомым людям. Любое произведение искусства - как открытое письмо человечеству. Которое, как любое письмо, может быть и официальным, и искренним. На первых порах это безумно тяжело - получать в ответ на что-то глубоко личное и выстраданное сокрушительную критику (на которую мой профессор никогда не скупился). Когда-то в училище я полгода не ходил из-за этого на композицию и решил быть сам по себе - так гораздо проще, нигде не болит, сам себе царь. Но, слава Богу, быстро пришло понимание, что так я ничего не смогу сделать в искусстве. Потом, спустя несколько лет, появилось что-то вроде иммунитета, благодаря пониманию, что я и моя музыка - не одно и то же. Но иммунитет этот, конечно, не доспехи, а так, занавеска.
Откуда же возникает эта решимость открываться, зачем? От убеждения, что это первое условие для появления произведения искусства, что без этой внутренней честности художественная ценность даже не имеет шанса появиться. А создать что-то художественно ценное хочется, ой как хочется. В какой-то момент это становится одним из основных смыслов и оправданий собственного существования, не знаю, каким образом. Как бы стремление довоплотиться. Казалось бы, почему нельзя наоборот? Ведь важна художественная ценность сама по себе, что нам дело до "автобиографичности"? Это, по-моему, какие-то недоказуемые вещи, невозможно и всё тут...
Другое дело, что условие это первое, а не единственное. Не знаю, насколько это удачный пример, но попадала как-то ко мне в руки фортепианная соната Светланова. Я с первых нот почувствовал, что это глубоко личное высказывание, но художественная ценность... ну, приятная на слух музыка, не спорю. Я в этой сонате себя немножко увидел - то же переживание романтизма, та же проблема выйти за пределы себя и салонного дилетантизма к чему-то большему. Но в любом случае такая музыка, на мой взгляд, ценнее "сухого" академизма без признаков человека, где нет даже первого условия.
P.S.: Сразу после премьеры "Песен Соловья" начались разговоры о том, что неплохо бы поработать над текстом, а то, дескать, жалко - такая музыка пропадает. А я вроде бы и не спорю с тем, что художественная ценность моих текстов значительно уступает музыке, но ничего не могу с этим поделать - любая "работа с текстом" в данном случае способствовала бы отстранению, это был бы уже не я. Простецкий текст, пережитый изнутри, лучше отличного, но чуждого. Почему эти самые внутренние переживания связаны с "ах, где бы их увидеть, ах, где бы", а не с, скажем, Бродским - вопрос отдельный, связанный с внутренней культурой восприятия действительности, и с этим можно работать. С самим текстом, уже готовым - нет, поскольку он лишь прямое отражение внутреннего, следствие, оттиск, печать личности. Стало быть, "работа с текстом" - развитие личности, над чем и трудимся как можем. Не говоря уже о том, что в наивном искусстве и тексты специфические, но это сейчас не в тему...
Что делает возможным такой диалог? Прежде всего глубокая внутренняя решимость самого автора открыться незнакомым людям. Любое произведение искусства - как открытое письмо человечеству. Которое, как любое письмо, может быть и официальным, и искренним. На первых порах это безумно тяжело - получать в ответ на что-то глубоко личное и выстраданное сокрушительную критику (на которую мой профессор никогда не скупился). Когда-то в училище я полгода не ходил из-за этого на композицию и решил быть сам по себе - так гораздо проще, нигде не болит, сам себе царь. Но, слава Богу, быстро пришло понимание, что так я ничего не смогу сделать в искусстве. Потом, спустя несколько лет, появилось что-то вроде иммунитета, благодаря пониманию, что я и моя музыка - не одно и то же. Но иммунитет этот, конечно, не доспехи, а так, занавеска.
Откуда же возникает эта решимость открываться, зачем? От убеждения, что это первое условие для появления произведения искусства, что без этой внутренней честности художественная ценность даже не имеет шанса появиться. А создать что-то художественно ценное хочется, ой как хочется. В какой-то момент это становится одним из основных смыслов и оправданий собственного существования, не знаю, каким образом. Как бы стремление довоплотиться. Казалось бы, почему нельзя наоборот? Ведь важна художественная ценность сама по себе, что нам дело до "автобиографичности"? Это, по-моему, какие-то недоказуемые вещи, невозможно и всё тут...
Другое дело, что условие это первое, а не единственное. Не знаю, насколько это удачный пример, но попадала как-то ко мне в руки фортепианная соната Светланова. Я с первых нот почувствовал, что это глубоко личное высказывание, но художественная ценность... ну, приятная на слух музыка, не спорю. Я в этой сонате себя немножко увидел - то же переживание романтизма, та же проблема выйти за пределы себя и салонного дилетантизма к чему-то большему. Но в любом случае такая музыка, на мой взгляд, ценнее "сухого" академизма без признаков человека, где нет даже первого условия.
P.S.: Сразу после премьеры "Песен Соловья" начались разговоры о том, что неплохо бы поработать над текстом, а то, дескать, жалко - такая музыка пропадает. А я вроде бы и не спорю с тем, что художественная ценность моих текстов значительно уступает музыке, но ничего не могу с этим поделать - любая "работа с текстом" в данном случае способствовала бы отстранению, это был бы уже не я. Простецкий текст, пережитый изнутри, лучше отличного, но чуждого. Почему эти самые внутренние переживания связаны с "ах, где бы их увидеть, ах, где бы", а не с, скажем, Бродским - вопрос отдельный, связанный с внутренней культурой восприятия действительности, и с этим можно работать. С самим текстом, уже готовым - нет, поскольку он лишь прямое отражение внутреннего, следствие, оттиск, печать личности. Стало быть, "работа с текстом" - развитие личности, над чем и трудимся как можем. Не говоря уже о том, что в наивном искусстве и тексты специфические, но это сейчас не в тему...
воскресенье, 08 ноября 2009
Премьера состоялась, баритон прекрасен, я же играл как пьяный, пропуская, промахиваясь и роняя листочки, но "Песни Соловья"-таки впервые прозвучали и были записаны. Зрители в качестве лауреатов выбрали более лёгкую музыку, зато профессиональное жюри дало 2-е место, и я услышал массу лестных слов в свой адрес. Не могу сказать, что я полностью доволен своей записью, я обязательно постараюсь исполнить этот цикл лучше и значительно ближе к тому, как он слышится мне внутри, но начало положено. Как вернусь в Москву (завтра), выложу сюда свою запись, потом будет ещё профессиональная запись того же исполнения, а потом я очень постараюсь сделать московскую премьеру. Спасибо за внимание. 
вторник, 03 ноября 2009
Друзья, я сейчас в Петербурге готовлю долгожданную премьеру своего вокального цикла "Песни Соловья", что я писал с 2004 года, частично освещая этот процесс в дневнике. Так что если кто вдруг окажется в Петербурге 7 ноября в 17:00, приходите, было бы очень здорово. Когда удастся исполнить это в Москве, пока не могу сказать.
Кроме меня там будет ещё много новой интересной музыки, а после концерта зрительское голосование определяет победителей. Если вдруг мне что-нибудь перепадёт, то я выступлю ещё и на следующий день с "Колыбельной новому веку" в новой редакции:
stam-festival.ru/where/
Вход свободный.
Кроме меня там будет ещё много новой интересной музыки, а после концерта зрительское голосование определяет победителей. Если вдруг мне что-нибудь перепадёт, то я выступлю ещё и на следующий день с "Колыбельной новому веку" в новой редакции:
stam-festival.ru/where/
Вход свободный.
среда, 28 октября 2009
И со временем становится всё труднее доказать компьютеру, что ты не робот.
вторник, 27 октября 2009
облик Б.лика с чертами черта
Эх, не перевелись ещё стрелки в часах русских!
четверг, 22 октября 2009
Общение - процесс, в ходе которого люди общают, делаются общéе, созидают óбщее.
Да, сегодня вечером большой слёт композиторов и любителей современной музыки, не пропустите: www.forumklassika.ru/calendar.php?do=getinfo&da...
Вход свободный
Вход свободный
вторник, 20 октября 2009
Родись я в другое время, писал бы какую-нибудь полифонию строгого стиля. Наслушался "авангарда" и сам стал писать нечто качественно иное. Получается, что музыка - не некий вселенский индивидуальный посыл, не марсианские хроники, ловящиеся на антенну в моей голове, а всё же коммуникативная функция? Грубо говоря, посылает мне Лахенманн из Германии письмо, а там полчаса смычками струны елозят до дыр. Шлю я ему ответ своими большими терциями: "Да, дружище, ну ты и понаписал, я тебе скажу!". Потом почешу в загривке, покумекаю и шлю: "А мы по струнам вот эдак скрипим, тогда уж".
воскресенье, 11 октября 2009
Его Воля может совершаться через мою волю, никак не через моё безволие.
Чтобы найти Его Волю, нужно сначала найти свою.
Чтобы найти Его Волю, нужно сначала найти свою.
среда, 07 октября 2009
"Творчество - всегда сражение. Воин всегда одинок. Его соперник - материя. Цель совпадает с целью любой войны - захват территории. Захват пустоты листа для формирования на нём нотных колоний. Победа над тишиной для наполнения её звуками, СВОИМИ звуками. Вооружение различно, но главное оружие, как в любом боевом искусстве, в голове бойца.
Всё остальное - подручные средства, но они требуют к себе уважения. Я раньше не понимал, насколько всё это важно и как отражается на результате: карандаш или ручка, размер и качество бумаги, мощность компьютера, удобства программ. Нехорошо, когда посреди боя ломается меч или заедает патрон. Оплот композитора - канцелярия и микросхемы."
6 августа 2009
На уровне идеи всё обстоит несколько наоборот. С точки зрения войны музыка - недеяние. Make love not war. Карандаш - начало луча, пронизывающего сущее. Непротивление злу физически, поскольку оно существует не в этом плане. Музыка, любая музыка - волевой акт утверждения своего мировоззрения, потенциально оружие массового поражения. Карандаш вместо меча - позиция принципиальная, это путь, смысл, суть. Я не воплощаюсь в насилии - я воплощаюсь в звуке. Никакого нарциссизма и пустобрёхства - война идёт всерьёз, и любое промедление - поражение.
Если каждый день работать столько же, сколько у меня получилось вчера, то сочинения, которые я обычно пишу года 2, можно писать за месяц. Глаза боятся, а руки делают. Человек, делающий музыку, может вырасти в достаточно грозную боевую единицу, публично и убедительно противопоставляющую любовь ненависти, красоту уродству, честность лжи, мудрость глупости, бескорыстие алчности, чувство равнодушию и, в конечном итоге, жизнь смерти (несмотря на непослужные падежи русского языка, согласующиеся даже там, где не надо бы). Иногда бывают моменты, когда вдруг смотришь на жизнь всерьёз, без страха, но и без иллюзий. Жизнь уродлива, люди жадны и глупы и не хотят видеть дальше собственного носа, власть у негодяев, мозги фаршируют дребеденью, агрессия перерастает в уличные драки и убийства, вера заменяется суеверием, деньги правят миром, дальше, скорее всего, будет только хуже и т.д. Смерть приближается с каждым днём, и ежеминутную возможность её невозможно исключить. Возникает вопрос, что я действительно из себя представляю и за что мне не будет стыдно. Тогда я думаю о даре и о том, как малую частицу любви внутри себя можно превратить в светильник. Музыка - игра, которая никогда не надоест, но стоит эта игра дороже, чем может казаться. Мы куплены дорогой ценой, и что остаётся, как не отрабатывать это даром доставшееся достоинство на имеющемся поприще? Музыка лепится из всего человека - души, мозгов, костей, лёгких, рук и ног, глаз и ушей, музыка питается кишками и артериями. В каком-то идеальном мире они в результате связаны неразрывно - то ли человек-музыка, то ли музыкочеловек. Враг хитёр и отвлекает всеми возможными способами, включая ЖЖ. Но есть ему черта и есть предел. Просто в какой-то момент либо остаёшься, либо прыгаешь. Потом, правда, вся та же канитель сызнова, на другом уровне. В каком-то смысле они - бортовые приборы, показывающие высоту. Кусают - значит, летишь.
Вспомнил по случаю один старенький стих:
Я молод, я гулять хочу!
И наслаждаться каждым часом!
За всё, за всё я отплачу,
Когда линять начну окрасом.
Спина согнётся коромыслом,
Взгляд потускнеет, прыть уйдёт.
Но жизнь не потеряет смысла,
Пока душа моя поёт.
Всегда найдётся путь для смеха.
Я не забуду, раз открыв,
Что в целом свете нет помехи
Для радости, что снова жив.
Всё остальное - подручные средства, но они требуют к себе уважения. Я раньше не понимал, насколько всё это важно и как отражается на результате: карандаш или ручка, размер и качество бумаги, мощность компьютера, удобства программ. Нехорошо, когда посреди боя ломается меч или заедает патрон. Оплот композитора - канцелярия и микросхемы."
6 августа 2009
На уровне идеи всё обстоит несколько наоборот. С точки зрения войны музыка - недеяние. Make love not war. Карандаш - начало луча, пронизывающего сущее. Непротивление злу физически, поскольку оно существует не в этом плане. Музыка, любая музыка - волевой акт утверждения своего мировоззрения, потенциально оружие массового поражения. Карандаш вместо меча - позиция принципиальная, это путь, смысл, суть. Я не воплощаюсь в насилии - я воплощаюсь в звуке. Никакого нарциссизма и пустобрёхства - война идёт всерьёз, и любое промедление - поражение.
Если каждый день работать столько же, сколько у меня получилось вчера, то сочинения, которые я обычно пишу года 2, можно писать за месяц. Глаза боятся, а руки делают. Человек, делающий музыку, может вырасти в достаточно грозную боевую единицу, публично и убедительно противопоставляющую любовь ненависти, красоту уродству, честность лжи, мудрость глупости, бескорыстие алчности, чувство равнодушию и, в конечном итоге, жизнь смерти (несмотря на непослужные падежи русского языка, согласующиеся даже там, где не надо бы). Иногда бывают моменты, когда вдруг смотришь на жизнь всерьёз, без страха, но и без иллюзий. Жизнь уродлива, люди жадны и глупы и не хотят видеть дальше собственного носа, власть у негодяев, мозги фаршируют дребеденью, агрессия перерастает в уличные драки и убийства, вера заменяется суеверием, деньги правят миром, дальше, скорее всего, будет только хуже и т.д. Смерть приближается с каждым днём, и ежеминутную возможность её невозможно исключить. Возникает вопрос, что я действительно из себя представляю и за что мне не будет стыдно. Тогда я думаю о даре и о том, как малую частицу любви внутри себя можно превратить в светильник. Музыка - игра, которая никогда не надоест, но стоит эта игра дороже, чем может казаться. Мы куплены дорогой ценой, и что остаётся, как не отрабатывать это даром доставшееся достоинство на имеющемся поприще? Музыка лепится из всего человека - души, мозгов, костей, лёгких, рук и ног, глаз и ушей, музыка питается кишками и артериями. В каком-то идеальном мире они в результате связаны неразрывно - то ли человек-музыка, то ли музыкочеловек. Враг хитёр и отвлекает всеми возможными способами, включая ЖЖ. Но есть ему черта и есть предел. Просто в какой-то момент либо остаёшься, либо прыгаешь. Потом, правда, вся та же канитель сызнова, на другом уровне. В каком-то смысле они - бортовые приборы, показывающие высоту. Кусают - значит, летишь.
Вспомнил по случаю один старенький стих:
Я молод, я гулять хочу!
И наслаждаться каждым часом!
За всё, за всё я отплачу,
Когда линять начну окрасом.
Спина согнётся коромыслом,
Взгляд потускнеет, прыть уйдёт.
Но жизнь не потеряет смысла,
Пока душа моя поёт.
Всегда найдётся путь для смеха.
Я не забуду, раз открыв,
Что в целом свете нет помехи
Для радости, что снова жив.
вторник, 06 октября 2009
воскресенье, 04 октября 2009
Если популярный певец подобен баскетболисту, послушная прыгающая толпа - мячу под его опытной рукой, то чему уподобится кольцо?