А как сегодня солнце-то воссияло из-за вчерашних туч!
...так получается, что путь вперёд всегда сопряжён с движением назад. Не в смысле "шаг вперёд - два назад", а в смысле возвращения к прошлому как ступеням будущего. Путь вперёд как процесс мучительного и вместе с тем радостного вспоминания начала начал. Источника жизни, который всегда, с самого начала внутри нас, но к которому приходится с таким боем пробиваться. Я вопрошал - отчего же созданы мы столь немощными, что всегда что-то в нас тянется ко злу, даже когда мы не хотим того? Неожиданно пришёл в голову простой ответ - смерть выбирает смерть. Есть человек смертный и человек безсмертный, они оба в нас, сознание как бы двоится. Есть тот дух, что по тайным причинам вошёл в смертную плоть при рождении. И теперь так сложно отделить, где кто, где смертное, а где вечное. Но второе я, смертное - как бы мнимое, ибо его не было и не будет. Может быть, из-за этого оно так отчаянно и цепляется за жизнь и стремится полностью заполонить меня, сделать так, чтобы того, бессмертного, и не было вовсе, ибо бессмертный способен уничтожить смертного ещё до физической смерти, а значит, представляет огромную угрозу.
Откроешь пламя свечи всем ветрам - и ветри и дожди гасят его. Надёжно укроешь, прикроешь, накроешь - и погаснет от недостатка воздуха. Единственный выбор - гореть ярче, гореть во всю силу. Но, Господи, как же это трудно... Но нет смысла и нет жизни, когда пламя гаснет, потому и нечего сберегать. Горит же Вечный огонь у Кремля - не гасит его ветер, не гасит дождь и снег. Потому что не иссякает источник.
Вот я недавно к романсам своим вернулся, и сердце возрадовалось, ибо узнало и вспомнило свет, прошедший некогда через него, через него воплотившийся. И когда записи свои старые дневниковые перечитываю, то не в снисхождении пребываю, дескать, ну тогда я ещё молодой был да глупый, нет, напротив, удивляюсь порою потерянной чистоте и думаю: если тогда я столь мало знал Бога и при этом нёс в себе то, что нёс, как же сейчас я, такой умный-разумный-знающий, потерял, забыл даже о том, что и так уже имел, и о каких новых завоеваниях и приобретениях тогда можно говорить? Записи, фотографии, творчество, всё, что мы оставляем после себя - якори прошлого. Движешься куда-то, кажется, что к свету стремишься, вдруг цепь резко натянулась, и оглядываешься назад - ба, как же это меня так далеко унесло, вон же якорь, вот где я был, вот где путь! А если бы не цепь и не якорь тот - блуждать бы вечно в открытом море, и искать твердь, и не найти её...
Вот, вероятно, и "Песни Соловья" для меня такой якорь - через всю консерваторию красной нитью проходят, и несут в себе в настоящее ту чистоту, что была на первом курсе консерватории, давая возможность вернуться к ней после испытания знаниями.
Или вот сегодня по дороге к храму пришла мне музыка новая, удивительной красоты, струнный квартет играет долгие стоячие аккорды, но какие аккорды! И я тут же подумал - чем не вторая часть Гессе-квартета, что я писал ещё на втором курсе. А по дороге домой прочитал у о. Виктора о жизни в служении, и вспомнил последние слова "Игры в бисер" Гессе, которые буквально огнём высекли в моей памяти слово "Служить", и квартет ведь я тогда сочинял как раз под впечатлением от "Игры в бисер" и, в частности, её окончания. И тут же подумал, что не будь у романа второй части, плодов трудов Кнехта, того, ради чего он служил, ради чего он жил - и роман потерял бы всякий смысл. Ибо и стихотворения, и три притчи, что врываются наградой и утешением после ухода из жизни героя - они и есть смысл, они и есть жизнь, они и есть бессмертие... Вот ведь как всё переплетается!
А ещё ведь вспоминание - оно и вспоминание настоящего. Как вот в стихотворении моём последнем, идёшь, думаешь о любви, а где-то в это время друг твой болеет и страдает, а ты не помнишь! Буквально полчаса назад со мной такое было, по свежим следам пишу. И приходит воспоминание как дар, как возможность исправить стези, как солнце. Солнце, что так воссияло из-за вчерашних туч.
С праздником! Да хранит вас Бог.