Которой, естественно, очень многоПрошу прощения за интеллигентский штамп, но иначе это, видимо, не обозвать. Сейчас у меня наступил некий новый интересный период творчества, и хочется это как-то охватить сознанием - лучше всего это обычно получается во время болезни. Я не так давно писал о кризисе и о том, что для его преодоления нужно вернуться к собственным долгам и, прежде всего, закончить "Песни Соловья". Что я тут же начал претворять в жизнь, и кризис как рукой сняло. Более того, сейчас столько всего нужно писать, что знай только успевай поворачиваться.
Интересно само это понятие "нужно писать" - ведь очевидно, что нужно это мне самому, ни одной внешней причины для этого нет. Более того, это идёт несколько поперёк профессиональных интересов, конкурсов и т.п., ибо из этих соображений стоило бы взяться за какой-нибудь среднего размера ансамбль и попытаться изобразить на нём что-то более актуальное, чем то, что я делал раньше. В реальности всё происходит с точностью до наоборот - в голове сплошные вокальные циклы, трезвучия и пр. Радует то, что причиной этому не некая умственная установка (типа "буду как Гаврилин!", "авангард - зло!" и т.п.), а исключительно внутренние причины.
Как бы их описать... Именно внутренняя необходимость - основа, первопричина создания музыки. Понимание не на уровне сознания, а всем своим существом, как бы проживание необходимости написать эту музыку. Без каких-либо колебаний и вариантов - я должен это сделать, потому что я должен это сделать. Некая магистральная линия, путь, если хотите. Список дел, которые я должен сделать, неизвестно каким образом доставляемый в самое основание меня. И список этот чем дальше, тем больше расходился с тем, чего от меня требовала учёба в консерватории. А я привык быть учеником более-менее прилежным и подлаживался. Оно, может, и правильно - я таким образом схватывал-таки кое-какие профессиональные навыки, ремесло. Но в результате мне сейчас приходится возвращаться достаточно далеко в прошлое - конкретно в 2004-2005 годы. Именно тогда родились "Песни Соловья", именно тогда появилась соната для флейты и фортепиано, что исполнялась вчера, и много ещё всяких хороших вещей тогда бродило по наброскам. Собственно, причиной "сбоя" было, видимо, глубокое непонимание между мной и моим учителем, поскольку моё видение моего пути принималось как некая странность, некий бзик, который с возрастом должен пройти. Просто потому, что моё упорное стремление к примитиву и наивности переходило уже все рамки профессионального приличия и было весьма неадекватным по отношению к учебному процессу. Что вполне понятно - либо мы учимся, либо в бирюльки играем. И "Маленькие ночные серенады" на камерном дипломе были в этом смысле маленькой диверсией (чуть не стоившей мне красного диплома), а для меня неким окном в прошлое. Но что же я могу поделать, если "человек как дерево - он отсюда и больше нигде" (БГ).
Соответственно, с 3 и по 5 курс включительно нарастало недовольство учёбой, ощущение того, что что-то идёт не так. Но я не мог понять, что именно. Поэтому я и не пошёл в аспирантуру, собственно. В данных обстоятельствах это не представлялось возможным, нужно было разобраться с вещами более важными. По этой же причине так тяжело и с такими огромными перерывами шла "подпольная" работа над "Песнями Соловья" (я их даже показывал однажды на специальности, что вызвало, как всегда, весьма резкую критику), закончить которую оказалось возможным только после окончания консерватории. Да и реакция на них, полагаю, будет уже привычная - что же ты, Миша, вроде взрослый человек, а какой-то детский сад снова устраиваешь.
Я тут от нечего делать размышлял над логикой гармонических связей в "Песнях Соловья" и не только в них. Гармония для меня явно нечто основополагающее, поэтому мне хотелось разобраться именно в ней. Достаточно легко выяснилось, что корни её растут ещё с музыкальной школы, и с тех самых пор гармонический язык обрастал украшениями, но внутренне почти не менялся. Это множество трезвучий, достаточно беспорядочно соотнесённых друг с другом. Звучит не слишком шикарно, но так оно и есть. Не септаккордов и тем более не каких-нибудь Прометей-аккордов, а банальных трезвучий. Связи же между ними возникают порой красивые и неожиданные, но все они были открыты ещё в 19 веке, благо вариантов тут не так много. Пожалуй, самое фундаментальное новшество в "Песнях Соловья" - органичное вплетение в мои привычные трезвучия квартаккорда. Вот уж, действительно, событие. Другое дело, что за много лет я добился в своей трезвучной мозаике определённого мастерства, и их соотношения уже не так предсказуемы и линейны, как в начале. Относительно оригинальности можно сказать, что гармония столь долго усложнялась, что сейчас трезвучия снова звучат свежо. В те времена, когда появились такие соотношения трезвучий, они, как правило, соседствовали с нешуточными гармоническими наслоениями, поэтому отказ от них создаёт стилистику достаточно своеобразную, особенно когда из-за мелькания трезвучий невозможно определить тональность. Но, конечно, нельзя останавливаться на этом и сидеть всю оставшуюся жизнь.
Обнаружил я и ещё одну вещь, менее заметную, но очень важную. Она очень бросается в глаза, если сравнивать "Песни Соловья" с предыдущим аналогичным циклом, "Простыми песнями". Она рифмуется с гармонией - полифония. В "Простых песнях" есть такие полифонические фокусы, что можно усомниться в верности их названия (например, когда в репризе звучат мелодии из начала и середины одновременно, или когда в припеве на словах "Пою простые песни" оказываются 4 самостоятельных голоса, 2 из которых свободно имитируют друг друга, а 3 и 4 играют фразу из куплета каноном в двойном увеличении). Если сравнивать фортепианную партию "Простых песен", написанную за несколько месяцев, с фортепианной партией "Песен Соловья", на которую ушло года 4, то вторая-то значительно проще и элементарнее. Да, это простота, купленная дорогой ценой, но закончить я не мог именно по той причине, что перестарался с опрощением. Я "обломался" на последних двух песнях, и, заглянув в то, что же я там писал, увидел очевидную причину - из более-менее самостоятельного и индивидуального голоса партия фортепиано там превращается в тупую гармошку. Где нет уже даже признаков полифонии. Что я сделал сейчас, почему "ПС" зазвучали - я написал хоть какой-то более-менее индивидуальный голос для фортепиано. С пусть минимальными, пусть редкими, но мелодическими фигурами. Вопрос здесь вот в чём: как я, студент консерватории, не заметил такой очевидной вещи, как отсутствия полифонизации и индивидуализации фактуры, вещи, которой учат ещё в музыкальной школе, вещи, которая была со мной с самого первого в жизни романса? Страх испортить собственную музыку оказался у меня столь силён, что заразил меня куриной слепотой, я боялся внести хоть что-то своё в собственную же музыку более молодого меня, которая мне казалась недосягаемо высокой! "Гармошка" - это капитуляция перед самим собой, признание, что я ничего не могу дописать к тому, что было сделано, не могу закончить. Но при этом я тогда, два года назад, вполне искренне радовался и говорил "Ура, я закончил!", не видя, что я вообще ничего не сделал. Воистину, где есть страх - там кончается свобода и теряется ясность ума...
Теперь же у меня есть все причины с оптимизмом смотреть в будущее. Из тех 4-5 произведений, что мне необходимо писать теперь, только одно напрямую связано с прежней гармонической системой и прежней стилистикой - "Песни Орфея и Офелии". Да, они будут тянуть меня назад, но тут, опять же, отступать некуда, позади Москва. Их я тоже уже года два мучаю. Вот ведь сколько долгов накопилось... А всё дальнейшее пока явно идёт вперёд, причём в самых разных направлениях. "Литания" и новые фортепианные пьески (да и "Колыбельная новому веку") шествуют в сторону Кнайфеля, Симфония испытала на себе влияние Петтерссона, "Четыре пупса" шлют привет Филановскому и "СоМе", а Соната для трубы и фортепиано и вовсе навеяна Штокхаузеном. Ну, последние два пока только в проекте, я расположил всё это в порядке вероятности написания... А ведь есть ещё электронная музыка, которая пока, правда, отошла на второй план.
Вот и получается в результате странная вещь - нигде не работаю и не учусь, а работы выше крыши...