Этот текст я написал сразу после просмотра, 14 сентября, но тогда же вырубился Интернет. Только в данную секунду я получил физическую возможность его выложить. Добавлю только, что фильм вызывает столь восхитительное послевкусие, столь долго держатся в памяти образы и столь настойчиво требуют увидеть их ещё раз, что мои придирки в конце, быть может, и неуместны по отношению к такому шедевру.
Прежде всего скажу, что фильм мне сразу понравился, и я, скорее всего, схожу на него ещё раз. Удивительно, но благодаря Тыкверу я, кажется, даже полюбил оригинал, чего уж никак не мог ожидать. Кажется, Зюскинд всячески подчёркивал своё отвращение к главному герою, а Тыквер сделал его личностью притягательной, как магнит. Он, быть может, таким и в книге был, просто я каким-то не тем местом читал. А может, акценты и правда несколько сместились, не мне судить. Мне очень понравилось, что здесь Тыквер как бы ушёл в тень, пытаясь просто с максимальной самоотдачей экранизовать книгу, больше ничего. Ушёл в тень Зюскинда, поставил на первый план его, а не себя - для этого нужно иметь определённое мужество. В этом фильме поэт снял прозаика, и получилось интересное сочетание поэзии и прозы. А Тыквер, быть может, самый крупный кинопоэт современности, вместе со своим бессменным оператором Франком Грибе (Griebe). Таких операторов, как мне кажется, ещё не рождалось на свет, и я в каждом фильме заворожённо слежу за каждым его движением. Чисто профессиональный, "ремесленный" уровень съёмок запредельный, очень мало кто так умеет снимать. Фильм получился безумно красивый, даже, быть может, чуть слишком. Каким-то непостижимым образом все натуралистичные подробности невероятно эстетичны и красивы, оставаясь при этом предельно натуралистичными. Финальная сцена свального греха, подобной которой, быть может, в кинематографе ещё не было, тоже не отвратительна и не эротична, а освещена каким-то надмирным видением и мудростью, чисто Тыкверовскими чертами, которые присущи ему изначально и со временем только усиливаются. Я не могу понять, как это получается, но ключ к разгадке лежит где-то в области цвета. Одной из главных загадок было то, каким образом в кино можно передать запах. Мне кажется, Тыкверу это удалось сделать с помощью особого ощущения цвета и, конечно, музыки. В целом музыка меня несколько огорчила, она "попсовата", но всё же сделана она со вкусом и часто очень к месту, а главное - она лёгкая. Т.е. ничего похожего на, скажем, тяжёлый оркестр некоторых голливудских постановок, здесь музыка невесома и неуловима, как... как запах. Да, можно было то же самое сделать лучше, "мэтр, можно мне показать вам, как?", но всё же ещё раз я её услышу с удовольствием. А цвет - это вообще особый разговор. Эти светлые сливы, пропускающие через себя свет, передали тот самый первый женский запах первой жертвы лучше, чем что-либо могло передать, эти сливы - наверное, то, что запомнится из этого фильма на всю жизнь (отчасти потому, что к ним очень часто происходит возвращение как к лейтмотиву).
Удивительное ощущение узнавания - всё, что я видел, было столь сильно похожи на картины, что рисовало воображение во время чтения, что просто не верилось своим глазам. Потрясающий кастинг - каждый персонаж, даже самый эпизодический - идеальное попадание в яблочко.
Финальная сцена свального греха, подобной которой, быть может, в кинематографе ещё не было, тоже не отвратительна и не эротична, а освещена каким-то надмирным видением и мудростью, чисто Тыкверовскими чертами, которые присущи ему изначально и со временем только усиливаются. Весь фильм не покидает ощущение этой надмирности и воспарения над сюжетом, лёгкости почерка, которая присуща только состоявшимся, зрелым, настоящим мастерам (это есть, например, у позднего Спилберга).
А самое удивительное - это фильм про меня. Я вдруг увидел свой собственный мир, своё существование из глаз другого человека, он как будто увидел самую суть меня. Только у Гренуя запахи, а у меня звуки. Этот фильм для меня в каком-то смысле руководство к действию, ибо главный герой чётко шёл к своей цели и был одержим только ею, чего не скажешь обо мне. И об "охоте за звуками" я писал и мечтал уже давно. Причём мне для этого не надо причинять никому вред. Если бы Гренуй мог собирать запахи без убийств, он бы никогда не стал убийцей - ему было, в сущности, всё равно, его интересовал только результат, цель. Конечно, вряд ли это идеальный пример для подражания, но поучиться есть чему.
А ещё он не разделял запахи на "хорошие" и "плохие", об этом я тоже уже писал здесь когда-то - с какого-то времени я перестал понимать, почему, скажем, запах цветов считается хорошим, а запах фекалий - плохим, для меня это всё просто разные запахи, без деления на такие категории.
А когда возникло до боли знакомое слово "небытие", я растаял и растворился окончательно.
Этот фильм как будто заглядывает в самую суть таланта и искусства. В каком-то смысле всё это ответ на мой вопрос, отчего же в слове "искусство" корень "искус". Весь фильм - ответ на этот мой вопрос.
А теперь немного дёгтя. В целом фильм оставил впечатление двойственное. Вторая половина, которая начинается как раз после пещеры и небытия, мне понравилась гораздо меньше первой (забавно, что книгу я дочитал как раз до пещеры и бросил). Изчезло ощущение парения над миром и сюжетом, исчез поиск и взгляд внутрь природы вещей и таланта, личность Гренуя полностью состоялась и определила чётко свою цель, и с этого момента начинается методичный и скучный путь к этой цели, однообразная череда преследований и убийств, как медленный счётчик. Всё больше повторяются одни и те же приёмы. Когда в первом кадре фильма Гренуй постепенно проявляется из тени, это очень сильно, когда то же самое происходит в контексте фильма, это тоже здорово. 1-й раз. Ну 2-й. Ну 3-й. На 10-й это совсем приедается.
Кроме того, выглядит так, как будто жертв Гренуй выбирает случайно - какая попадётся. Где же разборчивость гения? Вот он следил за Лаурой, а прихватил почему-то двух других - на кой они ему? И всё это, повторюсь, буднично и однообразно. Фильм к концу всё больше и больше затягивается и становится откровенно нудным, сидишь и ждёшь, когда же, наконец, дело дойдёт до финальной сцены. Которая оказалась очень хороша. Хотя тут я бы Зюскинду сказал пару ласковых - в тот момент, когда он добирается до последний жертвы, он вдруг теряет уверенность от её красоты и замирает, заворожённый, и рука дрогнула, и орудие опускается, не в силах противостоять этой красоте - в этот момент можно было всё изменить, перевернуть весь мир внутри книги. Но Зюскинд не Достоевский и вручать Раскольникову Библию не собирается. Впрочем, наверное, в данном случае это было бы неестественно и чужеродно. Но так хотелось!
В общем, если бы сократить немного процесс умерщвления жертв, получилось бы, по-моему, гораздо лучше.
Впрочем, тут ещё одно обстоятельство, возможно, повлияло на такую мою оценку. Друзья мои, не потребляйте много жидкости перед такими длинными фильмами - чревато! Когда-то на премьере "Страстей" Гибсона по той же причине избытка жидкости в организме я чувствовал себя так, как будто это меня распинают, такой вот своеобразный force feedback. Конечно, можно было бы выйти и избавиться от накопившихся... эмоций, но, блин, пропускать-то ничего не хочется! Вот так любопытство и тяга к прекрасному борются со здоровьем. Искусство требует жертв, что называется.... Кстати, фраза-то прямо в тему, просто-таки слоган к этому фильму. В общем, возможно, из-за этого фильм мне показался столь затянутым
Прежде всего скажу, что фильм мне сразу понравился, и я, скорее всего, схожу на него ещё раз. Удивительно, но благодаря Тыкверу я, кажется, даже полюбил оригинал, чего уж никак не мог ожидать. Кажется, Зюскинд всячески подчёркивал своё отвращение к главному герою, а Тыквер сделал его личностью притягательной, как магнит. Он, быть может, таким и в книге был, просто я каким-то не тем местом читал. А может, акценты и правда несколько сместились, не мне судить. Мне очень понравилось, что здесь Тыквер как бы ушёл в тень, пытаясь просто с максимальной самоотдачей экранизовать книгу, больше ничего. Ушёл в тень Зюскинда, поставил на первый план его, а не себя - для этого нужно иметь определённое мужество. В этом фильме поэт снял прозаика, и получилось интересное сочетание поэзии и прозы. А Тыквер, быть может, самый крупный кинопоэт современности, вместе со своим бессменным оператором Франком Грибе (Griebe). Таких операторов, как мне кажется, ещё не рождалось на свет, и я в каждом фильме заворожённо слежу за каждым его движением. Чисто профессиональный, "ремесленный" уровень съёмок запредельный, очень мало кто так умеет снимать. Фильм получился безумно красивый, даже, быть может, чуть слишком. Каким-то непостижимым образом все натуралистичные подробности невероятно эстетичны и красивы, оставаясь при этом предельно натуралистичными. Финальная сцена свального греха, подобной которой, быть может, в кинематографе ещё не было, тоже не отвратительна и не эротична, а освещена каким-то надмирным видением и мудростью, чисто Тыкверовскими чертами, которые присущи ему изначально и со временем только усиливаются. Я не могу понять, как это получается, но ключ к разгадке лежит где-то в области цвета. Одной из главных загадок было то, каким образом в кино можно передать запах. Мне кажется, Тыкверу это удалось сделать с помощью особого ощущения цвета и, конечно, музыки. В целом музыка меня несколько огорчила, она "попсовата", но всё же сделана она со вкусом и часто очень к месту, а главное - она лёгкая. Т.е. ничего похожего на, скажем, тяжёлый оркестр некоторых голливудских постановок, здесь музыка невесома и неуловима, как... как запах. Да, можно было то же самое сделать лучше, "мэтр, можно мне показать вам, как?", но всё же ещё раз я её услышу с удовольствием. А цвет - это вообще особый разговор. Эти светлые сливы, пропускающие через себя свет, передали тот самый первый женский запах первой жертвы лучше, чем что-либо могло передать, эти сливы - наверное, то, что запомнится из этого фильма на всю жизнь (отчасти потому, что к ним очень часто происходит возвращение как к лейтмотиву).
Удивительное ощущение узнавания - всё, что я видел, было столь сильно похожи на картины, что рисовало воображение во время чтения, что просто не верилось своим глазам. Потрясающий кастинг - каждый персонаж, даже самый эпизодический - идеальное попадание в яблочко.
Финальная сцена свального греха, подобной которой, быть может, в кинематографе ещё не было, тоже не отвратительна и не эротична, а освещена каким-то надмирным видением и мудростью, чисто Тыкверовскими чертами, которые присущи ему изначально и со временем только усиливаются. Весь фильм не покидает ощущение этой надмирности и воспарения над сюжетом, лёгкости почерка, которая присуща только состоявшимся, зрелым, настоящим мастерам (это есть, например, у позднего Спилберга).
А самое удивительное - это фильм про меня. Я вдруг увидел свой собственный мир, своё существование из глаз другого человека, он как будто увидел самую суть меня. Только у Гренуя запахи, а у меня звуки. Этот фильм для меня в каком-то смысле руководство к действию, ибо главный герой чётко шёл к своей цели и был одержим только ею, чего не скажешь обо мне. И об "охоте за звуками" я писал и мечтал уже давно. Причём мне для этого не надо причинять никому вред. Если бы Гренуй мог собирать запахи без убийств, он бы никогда не стал убийцей - ему было, в сущности, всё равно, его интересовал только результат, цель. Конечно, вряд ли это идеальный пример для подражания, но поучиться есть чему.
А ещё он не разделял запахи на "хорошие" и "плохие", об этом я тоже уже писал здесь когда-то - с какого-то времени я перестал понимать, почему, скажем, запах цветов считается хорошим, а запах фекалий - плохим, для меня это всё просто разные запахи, без деления на такие категории.
А когда возникло до боли знакомое слово "небытие", я растаял и растворился окончательно.
Этот фильм как будто заглядывает в самую суть таланта и искусства. В каком-то смысле всё это ответ на мой вопрос, отчего же в слове "искусство" корень "искус". Весь фильм - ответ на этот мой вопрос.
А теперь немного дёгтя. В целом фильм оставил впечатление двойственное. Вторая половина, которая начинается как раз после пещеры и небытия, мне понравилась гораздо меньше первой (забавно, что книгу я дочитал как раз до пещеры и бросил). Изчезло ощущение парения над миром и сюжетом, исчез поиск и взгляд внутрь природы вещей и таланта, личность Гренуя полностью состоялась и определила чётко свою цель, и с этого момента начинается методичный и скучный путь к этой цели, однообразная череда преследований и убийств, как медленный счётчик. Всё больше повторяются одни и те же приёмы. Когда в первом кадре фильма Гренуй постепенно проявляется из тени, это очень сильно, когда то же самое происходит в контексте фильма, это тоже здорово. 1-й раз. Ну 2-й. Ну 3-й. На 10-й это совсем приедается.
Кроме того, выглядит так, как будто жертв Гренуй выбирает случайно - какая попадётся. Где же разборчивость гения? Вот он следил за Лаурой, а прихватил почему-то двух других - на кой они ему? И всё это, повторюсь, буднично и однообразно. Фильм к концу всё больше и больше затягивается и становится откровенно нудным, сидишь и ждёшь, когда же, наконец, дело дойдёт до финальной сцены. Которая оказалась очень хороша. Хотя тут я бы Зюскинду сказал пару ласковых - в тот момент, когда он добирается до последний жертвы, он вдруг теряет уверенность от её красоты и замирает, заворожённый, и рука дрогнула, и орудие опускается, не в силах противостоять этой красоте - в этот момент можно было всё изменить, перевернуть весь мир внутри книги. Но Зюскинд не Достоевский и вручать Раскольникову Библию не собирается. Впрочем, наверное, в данном случае это было бы неестественно и чужеродно. Но так хотелось!
В общем, если бы сократить немного процесс умерщвления жертв, получилось бы, по-моему, гораздо лучше.
Впрочем, тут ещё одно обстоятельство, возможно, повлияло на такую мою оценку. Друзья мои, не потребляйте много жидкости перед такими длинными фильмами - чревато! Когда-то на премьере "Страстей" Гибсона по той же причине избытка жидкости в организме я чувствовал себя так, как будто это меня распинают, такой вот своеобразный force feedback. Конечно, можно было бы выйти и избавиться от накопившихся... эмоций, но, блин, пропускать-то ничего не хочется! Вот так любопытство и тяга к прекрасному борются со здоровьем. Искусство требует жертв, что называется.... Кстати, фраза-то прямо в тему, просто-таки слоган к этому фильму. В общем, возможно, из-за этого фильм мне показался столь затянутым
-
-
23.09.2006 в 23:31Кстати,тот самый момент с дрогнувшей дубинкой и неуверенностью перед красотой.Мне кажется,если бы он её не убил смыл произведения принял бы совсем другой оборот.Здесь уже жертва искусства ради любви.
-
-
24.09.2006 в 00:57