В продолжение трёпа - о чёрных дырах мира.

[Twinsen]

При всём при том при всём при том при всём при том при этом... Есть вещи необъяснимые. Можно, конечно, сказать, что это просто исключения, подтверждающие правила, но, подозреваю, дело сложнее. Со мной это было всего два раза, но оба раза это было сильнейшее впечатление, не сравнимое ни с чем, даже с шедеврами искусства прошлого. Один раз это было в Эрмитаже. Бродя в окружении великолепных картин, насмотревшись на Рафаэля, Леонардо, Гирландайо и пр., поднимаюсь я на 3 этаж... а там "Чёрный квадрат" Малевича. И вроде бы даже собирался я сказать привычное "гы-гы" и пойти дальше (как делают большинство людей возле этой картины), но отчего-то язык присох к нёбу. Я простоял в оцепенении минут, наверное, 30 и унёс это в сердце как самое сильное впечатление от всего Эрмитажа. Что это было? Да как же тут скажешь... Знаете, есть одно из любимых моих мест в одном из любимых моих фильмов, который называется "Нирвана". Там герой виртуального мира показывает виртуальной подруге одно место, прямо в шкафу. Место, где кончается виртуальный мир. Они выглядывают из комнаты через шкаф наружу, где до горизонта микросхемы компьютера и бегающие туда-сюда электрические заряды. После чего подруга невозмутимо уходит, сказав, что с современными спецэффектами можно и не такое сделать. А дыра-то была настоящая. И в этот момент абсолютного шока от "Чёрного квадрата" я испытывал нечто похожее - что почему-то в эту черноту всё окружающее всасывается как магнит, что от него идут энергетические волны небывалой силы, что он пульсирует, что это и есть сердце Вселенной, и что я - это он. Примерно так. Ещё лучше об этом

сказал Пелевин:

"Время не то исчезло, не то растянулось - всё, что он видел, менялось, не меняясь, каким-то образом постоянно оказываясь новым, а его пальцы всё пытались уцепиться за тот же самый участок стены, что и в начале падения. Как и вчера, он чувствовал, что смотрит на что-то странное, что-то такое, на что не смотрел никогда в жизнии и вместе с тем смотрел всегда. Когда он попытался понять, что он видит, и найти в своей памяти нечто похожее, ему вспомнился обрывок виденного по телевизору фильма, где несколько ученых в белых халатах были заняты очень странным делом - вырезали из картона круги с небольшими выступами и насаживали их на блестящий металлический штырь, словно чеки в магазине; картонные круги становились всё меньше и меньше, и в конце концов на штыре оказалась человеческая голова, составленная из тонких листов картона; её обмазали синим пластилином, и на этом фильм кончился.
То, что видел Митя, больше всего напоминало эти картонные круги: последним был испуг от падения в колодец, предпоследним - описание, что колючая ветка хлестнёт по глазам, [...] и так - ниже и ниже, за один миг - сквозь всю жизнь, сквозь все сплющившиеся и затвердевшие чувства, которые он когда-либо испытывал.
Сначала Митя решил, что видит самого себя, но сразу же понял: всё находящееся в колодце на самом деле не имеет к нему никакого отношения. Он не был этим колодцем, он был тем, кто падал в него, одновременно оставаясь на месте. Может быть, он был пластилином, скрепляющим тончайшие слои наложенных друг на друга чувств. Но главным было другое. Пройдя сквозь бесчисленные снимки жизни к точке рождения, оказавшись в ней и заглянув ещё глубже, чтобы увидеть начало, он понял, что смотрит в бесконечность.
У колодца не существовало дна. Никакого начала никогда не было.
И тут же Митя увидел ещё одно - всё, что было в колодце под точкой, с которой он привык начинать свой личный отсчет, вовсе не было пугающим, за - или догробным (догробный мир, подумал он, надо же), таинственным или неизвестным. Оно всегда существовало рдяом, даже ближе, чем рядом, а не помнил он про это потому, что оно и было тем, что помнило".
В руках такого искусства чувствуешь себя очищаемой луковицей.
Был и другой случай, уже в этом году, на фестивале "Время музыки", где я впервые услышал "Детские игры" Лахенманна, а конкретно последнюю из них. Там было почти то же самое, что я чуть ниже описал как "долбить 15 минут одну ноту", только нот было две, и это были две самые правые клавиши рояля, т.е. два самых высоких звука, какие он только может издать. И ритм был пританцовывающий. Ничего бы в этом не было, если бы не удивительный акустический феномен - от биений двух этих звуков образовывался третий, всегда разный и образовывающий мелодию. Я едва удержался, чтобы не вскочить на месте от такого чуда - пианист долбит себе по двум клавишам, а звучит мелодия, непонятно откуда берущаяся. Чтобы хоть как-то приблизить это к привычному миру, я окрестил это про себя 2-й балладой Шопена (ибо ритм совпадает, да и мелодия порой была похожа), но дело-то гораздо серьёзнее... Если говорить прямо, мне не кажется, что это относится к формату искусства. Вот как мне профессор мой сказал, что не считает то, что звучало у меня на недавнем электроакустическом концерте, музыкой. Вполне возможно, что он прав. Это даже можно рассматривать в качестве комплимента. Но я не о том... Здесь трудно найти хоть что-либо от искусства, если не брать в расчёт варианты "Нарисовано? Значит, картина!" и "Звучит? Значит, музыка!". Из всего, что я сказал об искусстве в предыдущей записи, сюда подойдёт разве что "Ничего лишнего". О да, это уж точно. Кстати, можно ещё "4'33" Кейджа вспомнить, там даже не звучит ничего. Сюда же (то есть в не-искусство) всевозможные перформансы, хэппенинги и т.п. Мне не кажется, что это можно называть жанром, стилем, направлением искусства, потому что я не вижу ничего общего с многовековой историей искусства и его принципами. Возникает резонный вопрос: если "Чёрный квадрат" не искусство, то что тогда? Вопрос хороший... Быть может, стоит создать какое-то другое, новое определение? Чёрная дыра, например. Или колодец, как у Пелевина. Или тёмная комната, как говорил kontrakanenz. Или просто чёрный квадрат. Все эти определения объединяет отсутствие света, кстати. Мать Тьма. Чёрные квадраты - скорее духовный опыт, нежели эстетический, скорее религиозная практика, чем акт искусства.

P.S.: да, совсем забыл. чуть позже я видел другую копию "Чёрного квадрата" Малевича здесь, в Москве, в ЦДХ. Впечатления вообще никакого! Т.е. квадраты квадратам рознь... А если так.... выходит, это всё-таки искусство?..